– Кто ведущий следователь по делу Игрока? – спросила Глаша.

– Я! – твёрдо ответила Лисицына. – Ну и ещё у нас на проверке остаётся информация о доведении до самоубийства Инессы. Сбор данных на Погорелове. – Лисицына помолчала и добавила. – Ну и поздравляю нас с обретением постоянного места. Теперь будем работать здесь, нашему отделу присвоили особый статус, что не добавляет оптимизма, потому что теперь все дела по маньякам мы обязаны будем проверять.

– Как это? – спросил Визгликов.

– Ну, если есть серия, то она переезжает к нам. Мы будем курировать следствие. В особых случаях забирать к себе.

– Смешно. А спать и есть мы можем? Или эти функции нам упразднили за ненадобностью? – покривился Визгликов.

– Если успеем, можем. – Лисицина хлопнула в ладоши. – Давайте за дело, у меня совещание в Главке, я через полчаса уеду, если есть вопросы, жду у себя.

Лисицына молча вышла, оставшиеся несколько минут помолчали, потом разошлись по местам, и жизнь потихоньку стала входить в рабочее русло.

– Я за кофе. Кому взять? – спросил Астахов, аккуратно разложив свои вещи на столе.

– Мне нет, я сама хочу наведаться на новую кухню. – натянуто улыбнулась Глаша и набрала номер телефона. – Яна, это Глафира. Мы можем сегодня встретиться? Отлично, я подъеду.

– Здравствуйте. – перешагнув порог общего кабинета, проговорила женщина с признаками увядания молодости на лице, которые она тщательно пыталась заштриховать косметикой.

– Добрый день. – Стас, стоявший возле принтера, поднял на посетительницу глаза. – Вы к кому?

– К Астахову. Где я могу его найти?

– Да вышел куда-то. – пожал плечами Визгликов. – Польская, ты не видела, куда Астахов делся?

– Он же сказал, кофе пить пошёл. – отозвалась сидевшая в углу Глаша.

– Сейчас позову, – буркнул Стас, проходя мимо вытянутой, как стрела и загородившей половину прохода, женщины и, выйдя за дверь, громко крикнул, – Астахов, к тебе мама пришла!

Добравшись до кабинета Лисицыной, Визгликов без стука ввалился внутрь, плюхнулся напротив сидевшей за столом женщины, и когда она попыталась что-то сказать, сделал знак рукой, чтобы она замолчала, показывая пальцем на мобильник.

– Я понял, понял, спасибо, родной, не забуду. – договорил Стас и посмотрел на Лисицыну. – Слушай, а молодая поросль славного рода Лисицыных дальше с нами работает, или он сломался о жёсткое эго Польской и свалил?

– Ему предложили остаться у Ковбойкина. Там есть необходимые мощности, оборудование и команда. Но он по-прежнему работает и с нами тоже, к счастью для этого необязательно сидеть всем в одном кабинете. А иронизировать по поводу их личных отношений – неправильно. – Лисицына помолчала. – Я не знаю, что там произошло, но Кирилл очень изменился.

– Да, – выдохнул Визгликов, – Польская она такая, крутит мужиков в бараний рог.

– Стас, тебе заняться нечем?

– Есть чем. Анна Михайловна, Дмитрий Кононов, один из нашедших труп, несколько дней назад обратился ко мне за помощью. У него дочь пропала, ехала по дороге домой и исчезла. Могу, так сказать, факультативом пошукать по этому делу?

– У Мити Кононова? Как так? – нахмурилась Лисицына.

– Не знаю, я был на месте, но там такие глухие места. Так ты не против? Возьмёмся?

– Стас, я, безусловно, не против, но кто-то же уже занимается? Влезем в чужое расследование?

– Не впервой. Да и там такая шантрапа нерасторопная. Следак старый, опер детьми и ипотекой замотанный, не понравились они мне.

– Ну, помоги чем сможешь. – развела руками Анна. – Если у тебя всё, то иди отсюда, дел вагон.

– А я могу сегодня после работы пригласить тебя?

– Куда? – поджав губы, спросила Лисицына.

– В постель. – ляпнул Стас. – Точнее, сначала на ужин, а там как пойдёт.

– Визгликов, ты невыносим. – выдохнула Анна Михайловна. – Ты вообще, что ли, на собрании спал? Ты не слышал ничего?

– Аня, я всё слышал, но если мы не продолжим нормально жить, то к концу года коллективно свихнёмся и нам придётся пережить ещё один переезд, причём в ПНД.

– Иди отсюда. – Лисицына посмотрел на экран компьютера, потом снова на выжидательно глядящего на неё Стаса и проговорила. – Хорошо, Стас. Только дай мне сейчас работать.

– Так, ну всё, половую жизнь в список дел включил.

После этих слов Визгликов быстро ретировался в коридор, улыбнулся, услышав, что в дверь ударилось что-то тяжёлое, и пошёл на кухню, где стояла Глафира и топила улыбку в стаканчике кофе.

– Чё ты ржёшь, Польская?

– Я ретировалась из кабинета, – девушка покопалась в вазочке с конфетами, – там у нашего Тёмы отбирают гордость и самостоятельность, вот я и решила, что свидетели не нужны. Ах да, кстати, это жена его, а не мама. Кстати, она вас там на разговор ждёт.

– Чё это? – покривился Стас.

– Ну она красочно рассказала о том, что вы сбили её мужа с пути истинного. А сейчас она ещё к Лисицыной пойдёт жаловаться. А потом обещала до министра дойти.

– Значит, я совершил ещё один хороший поступок, – покивал Стас, – спас парнягу от зверя в обличии престарелой нимфетки.

– А вот это я обязательно дословно процитирую в своём заявлении. – выкрикнула неслышно подошедшая к кухне жена Артёма и побежала в сторону кабинета Анны Михайловны.

– Тьфу ты, – шумно выдохнул Стас, – я чуть не родил. Интересно, а как она мимо нашего нового бультерьера внизу прошла, неужели усыпила беднягу? – буркнул он и добавил громче. – Так, Глафира, давай оперативников поделим. Тебе Тёма достанется, а я себе Погорелова возьму. А Латунин пусть пока в кабинете сидит, а то жалко инвалида по улицам гонять.

– А я лучше придумала, я сейчас одна поеду в кофейню и поговорю с Яной, она там кондитером работает. Зачем мне Астахов с собой? Он вполне может в мастерскую смотаться, где девочки машину оставили. Ну, конечно, после того, как решит свои семейные вопросы.

– Как знаешь. Ты девочка большая, разберёшься. – отозвался Визгликов и ретировался, когда услышал приближающийся голос Лисицыной.

***

Глафира с благодарностью приняла из рук Яны большую чашку ярко-рыжего облепихового чая и покосилась на испускающий ароматы тортик.

– Спасибо. Пока не скажу тебе ничего нового, – заметив выжидательный взгляд, проговорила Глаша, – расскажи мне какие-нибудь подробности её личной жизни. Молодой человек, увлечения, куда вы ехали. Сейчас мне нужно максимально знать про неё всё.

– Одиночка она. В подругах только я, – девушка отпила воды из стакана, – она людей не очень любит. Закончила исторический факультет, работала в архиве. Я её довольно редко могла вытащить куда-то из дома. Мы с детства дружим, честно, она иногда прям напрягает, потом жалко её становится.

– Почему?

– Не знаю. Что-то было в её детстве. Они с родителями тогда уезжали в другой город на год, она вернулась другая. Я спрашивала, отмалчивается. Не знаю. – покачала головой Яна.

– С родителями связалась?

– Да. Завтра приедут.

– А машина твоя в сервисе стоит?

– Нет. Её машина. Откуда у меня-то? – фыркнула девушка. – Нас с мамой, папаша героически бросил, как школу закончила и всё превратилось в пыль. Теперь только работа с утра до вечера. Мама ни дня не работала по жизни, так что я за двоих отдуваюсь. – Яна замолчала, потом с улыбкой глянула на Глашу. – Что-то я разоткровенничалась с тобой. Ещё вопросы есть?

– Ты говоришь, что с детства дружите, а я её в школе не помню.

– Она в английской школе училась. Мы с ней во дворе как-то подрались, потом подружились.

– С трудом могу представить, чтобы ты дралась в детстве. – заметила Глафира.

– А я с трудом представляю, что ты работаешь следователем, а я пеку пирожки. Как показывает жизнь, мы мало что друг о друге знаем. Мне на производство нужно.

– Яна, ещё раз попробуй покопаться в памяти и вспомнить последние события. Ну так бывает, что за обыденностью не замечаешь главного. Я понимаю, что она была замкнутой, но, может быть, что-то стало не так. Например, более закрытой стала или, наоборот, с каких-то сторон открылась. И напиши мне телефон её родителей, нам нужно побеседовать.